Видеа — история моего знакомства с Ошо центром. Начало практик.
И это пространство коммуны… каждый человек какие-то свои кирпичики вкладывает, но встречаясь с этим общим большим пространством,… раньше у меня не было такого ощущения, а сейчас ты понимаешь: если ты не с этим, то ты вывалился.
Когда я начала медитировать, примерно в течение года я каждое утро сидела. Сидела и просто старалась чувствовать свое тело. Просто чувствовать то, что внутри меня там происходило: страх, я не знаю, паника, всё, что угодно. Я даже не помню, но через какое-то время меня стало «колбасить», это я сейчас уже понимаю, т.е. реально мне во время сидения хотелось, встать попрыгать, крикнуть или сделать что то еще…во время сидения поднималось столько «любви», я думаю: боже, ну что это такое? И какое-то время это продолжалось.
Потом как-то неожиданно… про Ошо я ни сном, ни духом, не знала, не читала, не слышала, у меня даже понятия не было, что есть такой человек. Я работала с девочкой, она меня пригласила в гости. Конечно, чтобы узнать, чем человек дышит — залезла на книжную полку, взяла первую попавшуюся книгу…открываю и буквально по диагонали глазами бегу,…и у меня тут такой просто шок был, хотя я прочитала буквально 3 предложения. У меня было удивление,…не помню, что конкретно я прочитала, какую фразу или что, но меня зацепило-то… в чем мне самой себя страшно было признаться. А тут какой-то человек просто пишет черным по белому, так и так. Я автоматически эту книжку захлопнула, поворачиваю – написано: Ошо «Мастер.» Я говорю: а кто это такой Ощо? А подруга говорит: да возьми почитай. Я взяла книжку подмышку, а было уже поздно, и мы пошли с ней на остановку.
Идём, а на остановке висит объявление, на столбе. Я прямо стою перед ним и читаю — глаза упёрлись. Написано русскими буквами, «С» отдельно: С вами [Wink] , т.е. не Свами, а С вами Вит Мано проводит Ошо динамические медитации. Я говорю: слушай, а это не этот, чью я только что книжку взяла? Она говорит: тот. Я говорю: а что это такое? Она говорит: я тоже не знаю, давай сходим. Я говорю: ну, давай сходим. И в результате на следующий день, я даже не пойму, это как с неба свалилось… в результате я пошла, она не пошла, и причём, я опоздала на первую медитацию и я зашла ровно посреди катарсиса (вторая стадия динамики). Я захожу, а там люди в экстазе бьются, кто кричит, кто руками машет [Smile] . А групп-лидер, он же англо говорящий, мужик с бородой бегает и как-то всех подначивает, подбадривает… и пытается мне что-то объяснить, подвести меня к переводчице. Переводчица бьётся в истерике и вообще не реагирует на происходящее. Он махнул рукой и стал меня щипать, как-то дёргать, чтобы я тоже включалась во всю эту заварушку. Я совершенно не понимала, что я делала, потому что он меня всё время шпынял. Я поняла, что надо что-то такое делать. Вот так вот 1-ая медитация случилась.
3 дня семинара, а семинар был совершенно обычный, интенсив ошовских техник… все ошовские техники: гуришанкар, надабрама, динамика, кундалини. Не знаю вроде бы ничего особенного не делали, но со мной происходило странное, что-то в сердце такое случилось, я рыдала все 3 дня. Не понимаю, как они меня выдерживали… потому что я ревела на всех стадиях, с самого начала до самого конца: тихая стадия, громкая, катарсис, не катарсис… я безумно благодарна Мано, он меня всё время держал подмышкой, т.е. все медитации он меня обнимал, я просто с ним провела все три дня. Выла как белуга. Это было моё первое знакомство с пространством Ошо. Я даже не знаю, что сказать по этому поводу. Настолько мне было с ними … что-то во мне такое случилось, что позволило тому, что там внутри болело, стонало, каким-то образом выразиться, просто позволить этому быть. И позволить этому быть так, как оно есть. Я даже ничего не могу сказать по поводу осознанности, там даже намёка на это не было,… не могу слов подобрать. Единственное, что во мне щёлкнуло, вот закончилось 3 дня этой группы, для меня это 3 дня слёз и соплей, и Мано пригласил меня просто в гости, чтобы я там была помимо группы вместе с ними. И я просыпаюсь с утра и понимаю, что… я просыпаюсь в своих соплях, в этой своей трагедии, сердце болит, слёзы, сопли, и я вижу этих людей… а люди совершенно расслабленно живут обычной жизнью, моются, одеваются, как наша коммуна, да… кто-то зубы чистит… и люди совершенно открытые, вне зависимости, что у меня там трагедия, ещё чего-то там. Настолько такое пространство, где ты чувствуешь: а есть обычная жизнь. Люди просто наслаждаются, просто кушают, болтают вместе. И как бы ты к ним ни обратился, в каком бы ты состоянии ни был их это не удивляет, не парит. Для меня это вообще был шок. Не в том дело, что шок, а просто само это общение,… что просто можно жить и просто общаться. У меня было ощущение, что совершенно 2 параллельных мира, которые происходят. Я помню, что я от них уходила, я обняла какого-то мальчика, у меня было такое ощущение, как-будто меня в сердце поцеловали … Я от них ушла и я вот этого забыть больше никогда не смогла.
Я же жила в Тюмени, там периферия, там не так много… это в Москве – ходи на группы, — не хочу, один приехал, другой приехал, хочешь – выбирай, хочешь – не выбирай. А там ездил только Мано. И я ждала, когда будет следующая группа, а следующая группа была Мистическая Роза. Я уехала на Мистическую Розу, и на Мистической Розе уже всё: я поняла, что я с этими людьми, я с этим человеком (Ошо). Причём, я помню, что меня сильно смутило… мне всё понравилось, люди понравились, всё понравилось, но, видимо, это был сатсанг, т.е. когда были белые робы, все кричали Ошо и потом падали на пол, тут меня… т.е. всё хорошо, всё в сердце, в сердце, потом: дыж! У меня такое ощущение: всё, секта! [Smile] Я так напряглась, [Smile] Мано увидел просто с пол-намёка, подошёл, говорит, всё хорошо, мы не секта, хочешь – не кричи. Это потом уже, на мистической розе, когда начались вечерние сатсанги, когда было просто празднование и дискурсы Ошо, только тогда я начала понимать, что происходит, энергетически что со мной происходит. Что вот эта идея у людей, что это секта, что это страшно, что меня заманят,… да, да … К тому же, на Мистической Розе… а я ещё приехала со своей сестрой,… я поняла, что после этой 3-х дневной группы жить в пространстве, где меня не понимают… Я жила вдвоём со своей сестрой, я поняла, что позволить себе медитировать,… во время медитации реально стало подниматься столько гнева, столько всего, что просто не объясняя и жить в пространстве, что ты чем-то занимаешься, для меня было дискомфортно, и я знала, что мне надо что-то с этим пространством делать. И я свою сестру мягко-мягко стала тоже приводила на группы и первый раз я её взяла с собой на Мистическую Розу. У неё был шок [Frown] Я её лицо видела и думала, что всё… пол – часа, и она отсюда уедет. Мы приехали вечером, был ужин. Это обычный советский пансионат. Там алюминевые, ложки, чашки, каждому по черпаку какой-то каши вегетарианской, [Smile] и все сидят на улице, просто кушают. Она — девочка непривычная, ей нужен комфорт, то, другое, а мы там спали в каких-то деревянных вагончиках. Я смотрю: у неё от этой каши уже голова чуть ли не кружится, она стоит,… думаю: сейчас уедет. А на следующий день началась мистическая роза, у них уже был 2-й день смеха, и на этом 2-м дне смеха её просто разорвали на части. За эти 3 часа розы у меня такое впечатление, как будто у неё тоже диаметрально всё поменялось. Там появилось столько людей, с которыми она общалась: с одним как с мамой, с другим как с папой, с другим как с…, т.е. появилось какое-то количество людей, как маленькая семья. Она расслабилась, даже не заговаривала, что мы куда-то уедем или что ей что-то не нравится. Все неудобства и лишения померкли на фоне того пространства и общения в котором мы находились. Мы когда уезжали, она просто пол дороги рыдала, что столько любви, столько близких людей появилось… Вот так вот я попала в ошовское пространство.
Потом в Тюмени были там тюменские саньясины. Там я по своим ощущениям… они были, как сказать, старые саньясины, старой закалки, и у них всё так ровненько, без особых эмоциональных всплесков. А для меня это было настолько вдохновляюще, настолько ново, настолько это изменило мою жизнь, что я просто… Мы стали собираться вместе, проводить медитации, вся тусовка у нас дома собиралась. И стали приглашать групп-лидеров… приглашали из Америки, ну из Америки так часто, как хотелось бы не наприглашаешься. Я переписывалась с ребятами с Урала, и мне Прамода пишет: к нам приезжает Кайюм на Новый год, у нас будут тибетские пульсации.
Я думаю: что за тибетские пульсации? Какой такой Кайюм? Говорю: ну ладно, что делать? Медитировать хочется, хочется быть в этой энергии. Собрались всей нашей тусовкой, поехали в какую-то деревню под Челябинском — Кыштым называется. Приехали, там все страшно счастливые, как обычно, саньясины встречаются, обнимаются, целуются. Приходим к Прамоде, я в ожидании. В моем представлении групп-лидеры это люди такие «представительные», ну борода, преклонных лет 🙂 … все мастера чуть ли там ни Санта Клаусы 🙂 !
Захожу в комнату, а там в уголочке сидит какой-то человек такой с виду ни чем не выделяющийся, тихонечко картошку чистит. Она говорит: ну вот это вот Кайюм. Я думаю: ну и вот это вот групп лидер, да? Первое впечатление – совершенно обычный человек. Я думаю: надо же! Единственное, что у меня закралось какое-то подозрение, что с ним что-то не так, он чистил картошку, а потом я пошла умыться, он около краника совершенно по дружески ко мне лбом прислонился, привет, говорит,… и было совершенно такое впечатление что мы давно и близко знакомы.
Началась группа. Вообще, мне всё это как-то странно было. Всё равно, эти шаблоны, они есть, т. е. у нас мы так медитировали, а здесь мы вот так медитируем. У Каюма всё было по московски — с микрофонами, с модной музыкой, и смотрю на Кайюма: надо же! Он же такой красивый, весь такой пластичный, я думаю: ух ты! [Kiss] В моём представлении мастер должен быть таким приличным, с бородой… Мано, конечно, приличным не назовёшь, но тем не менее… а этот вообще… другой, да! [Smile] Сексуальный, «страшно привлекательный» мужчина… ни одной мысли о медитации (у меня)! И началась группа, всё так прилично началось, с тибетских пульсаций. И мы делали там упражнение Харли Девидсон. Не знаю, кто помнит это упражнение. У Парамбоди мы делали. Нас разложили в мандалу и делали это упражнение. Я лежу в этой мандале, сзади меня какой-то партнёр лежит. Лежу и чувствую, что я вообще ничего не чувствую. Причём, это все в какой-то старой советской школе происходило, там холодно, и вообще, у меня такое дикое чувство дискомфорта, неуютности. Думаю: чего я здесь делаю? Что этот партнёр там сзади на моём копчике делает? И у меня чуть ли не отчаяние подкатывает: и ничего не происходит, что он мне там накачивает? Я не пойму. И как будто я тут совсем не причём. [Smile] Я лежу, лежу, и потом меня как накрыло,… я проревела всю сессию. После сессии такое впечатление, как будто что-то внутри, пузырь, не пузырь, такое впечатление, что что-то внутри такое лопнуло и всё, и потекло [Smile] И после вот этого Харли Девидсона у нас началась тантра. Я так полагаю, что это непреднамеренно началось, но вот было 3 дня тантры. Тантра меня, конечно, очень сильно удивила. Вообще, меня всё это удивило…
Первый раз на этой тантре я разделась – прилюдно! Мы делали технику, когда все раздеваются и про себя рассказывают, — Порт Артур. Мы делали этот Порт Артур, т.е. практически все техники для меня были шоковые. Для моего тогдашнего ума это было что-то из ряда вон. И это было для меня настолько сильно и настолько ново, и с другой стороны, я понимаю, чтобы себе не врать, я всегда этого хотела, мне всё это нравилось, вся эта откровенность, эта открытость и просто сексуальность, даже не конкретно к кому-то, а просто ты можешь быть вот таким. И это давало столько живости, как будто тебя взорвали изнутри. Меня удивило, что твоя открытая сексуальность, она тебя просто… ну я не знаю, как-будто ты с новыми глазами на мир смотришь. Когда можно… [Wink] Вот таким образом я 1-й раз встретилась с Кайюмом. Потом закончилась группа, я чувствовала себя приятно взбудораженно и влюбленно… И мы собрались поехать в Уфу. После этих 3-х дней семинара мы узнали, что ещё друзья в Уфе из Москвы, там Тушир проводит гурджиевские танцы. Мы поехали на эти гурджиевские танцы. Я на один день сходила этих гурджиевских танцев, после этого я пришла домой, у меня была температура под 40, больше я никуда не пошла. Кайюм побыл там с нами один день, потом уехал в Москву. Целый день я даже не знаю, что такое было, у меня заболело всё, т.е. была температура 40, у меня было такое ощущение, вот здесь вот как ошейник, я не могла шею повернуть вообще. Т.е. я ходила как Шварцнегер, настолько в теле всё как будто взъерошилось, как будто всё вцепилось в меня и держит, и я как каменная. Я проплакала весь день. Там была какая-то книжка, я даже не помню, ошовская книжка, я читала, и как-то она совершенно в тему попала. Поднялись все мои любимые страдания: а, вот опять вот любовь, а он уедет, а как я буду? А вообще, что происходит? И я опять не хочу всё это заново переживать. И, в общем, целый день я находилась в этом состоянии. Я читала Ошо, там попадались какие-то фразы, то, что надо. И к концу дня, когда ребята приехали с группы, у меня такое ощущение было, как будто с меня кожу сняли. Первый раз у меня было ощущение, что что-то расслабилось, т.е. в какой-то момент это всё просто раз – и отпустило. У меня было такое ощущение, что я могу теперь ни с Кайюмом больше никогда не видеться…внутри что-то такое открылось, что просто можно жить. Как будто там внутри сидела какая-то жаба. И именно сам факт этого держания, как будто он просто ушёл из тела. Когда ребята приехали с группы, на самом деле, у меня было чуть ли не просветление. Ну на тот момент [Smile] !!! На следующее утро я поняла, что мне можно ехать домой, т.е. я свободна. Внутри было тихо и просто: всё, можно ехать. 2 дня сидела в этой квартире, никуда не выходила. Я вышла на улицу, я иду и понимаю, что по физическим ощущениям тела я как будто совсем другая. Настолько легко и настолько для меня непривычно. Вот это был 1-й опыт тантры.
Вернулась в Тюмень совершенно в таком полупросветлённом состоянии [Innocent] И я думаю: даже если мы не встретимся с Кайюмом… настолько легко было самой с собой, в моём понимании тогда действительно что-то глобальное произошло. И в моём уме, и в моём теле, и в моём каком-то энергетическом состоянии.
А дальше все пошло как обычно. На следующее лето была, как обычно, Мистическая Роза и туда Кайюмский приехал со своим сыном. У меня была возможность с ним общаться, как мне казалось, в моем новом сосотоянии. Все разворачивалось очень быстро… Когда я приехала в Москву, там, в Ошо центре жили Кайюм, Бахулия, Кумал и Раккас. И на самом деле, мне было не совсем понятно, что мы живём в коммуне, я жила в какой-то своей реальности. Это гораздо позже до меня стало доходить, что значит жить вместе. На тот момент я понимала, что жить в коммуне – это какое-то непременное условие того, чтобы я была с любимым человеком, или что это то место, где я могу развиваться. И это было действительно какое-то условие для меня. Внутри я понимала, что эти все идеи правильные, что действительно только так люди могут расти, но внутри меня, где-то на своём бэкграунде, я всё время жила парно. Т.е. мне всё время казалось, что я с Кайюмом. Я очень долго держалась за эту идею, т.е. она у меня стала отваливаться буквально год-полтора назад. Т.е. пришлось жить там какое-то время, чтобы где-то что-то внутри меня, в каких-то своих рельсах, в уме что-то стало расшатываться. И реально ощущение самой коммуны у меня стало появляться чуть ли ни в течение последнего года. Ощущение, что это пространство открыто… потому что те люди, с которыми мы жили в 1-й коммуне, они до сих пор приходят в Ошо центр, они до сих пор удивляются: а что, вы не боретесь за место что ли? А что, вы спите все вместе? [Surprised] Т.е. мы жили в коммуне, было условие: да, это коммуна, мы живём вместе, но у всех всё равно было, что должно быть какое-то вот это пространство, это моё. И каждый новый человек воспринимался как очередной претендент на эту вкусную энергию, на что-то такое, что принадлежит только нам. Между собой мы уже договорились, между собой мы можем делить, а чтоб ещё кто-то появился…
И только сейчас я начинаю чувствовать, что это пространство реально открыто. Приходят новые люди. И они приходят и… не знаю, реально что-то во мне произошло, я готова их принимать. Что-то во мне открылось, что я могу… действительно, это пространство, оно открыто всем. И нету такого, что вот это моё и надо утащить что-то в угол, за это держаться и с этим жить.
Коммуна – это просто какая-то сказка, я каждый раз удивляюсь. Я настолько понимаю людей, которые приходят только в Ошо центр, я прямо всем сердцем их чувствую. Приходит, и начинается: да нет, мне просто самому с собой хорошо, да вы не понимаете, да мне не страшно… не, не, я не боюсь! Ну понимаешь, там работа, деньги же надо зарабатывать… да я же столько не съел! Почему я должен за это платить? И у людей чёткое понимание, что это не что-то с ними не так, это просто обстоятельства такие, что они здесь не могут. Т.е. они приходят, и начинается куча всяких но. Я помню, когда я только появилась в коммуне, я думаю: да что за ёршь твою в медь, [Smile] почему я должна делать рекламу? Да они понятия вообще не имеют, что такое реклама! Я училась 10 лет, а они сейчас меня будут учить, как делать рекламу?!! Да я профессионал!! И готова была вообще на себе рубашку рвать!! И тоже самое по поводу еды. Я думаю: ну я же съела там чашку каши, чашку чая, и что? Я должна за это пол зарплаты отдать что ли? И вообще, давайте поделим холодильник: это- твоё, это – моё! Т.е. какие-то такие штуки… какой засранец вытерся моим полотенцем? Это же моё! Предмет личной гигиены!! Да как этот паразит ещё спрашивает: можно я твою зубную щётку возьму?
Не знаю, что он там ещё попросил… Ты приходишь вместе со всеми своими этими устоями, и тебе кажется,… ты прав! Ты прав, а просто они – идиоты! И только через какое-то время до тебя начинает доходить, насколько тебе сложно. Я понимаю прекрасно людей, люди приходят и говорят: а можно я поживу в вашей коммуне? Вы, говорят, коммуна у вас, живёте вы все вместе. Вот они приходят. И ты видишь по лицам такой лёгкий шок. Ну а чего? Правда мы живем как семья. И он приходит, он не знает, с какой стороны встроиться. Здесь ему эго не позволяет, он думает, может, я с другой стороны зайду. Может, не сейчас, может, я 2 дня отдохну. И чтобы человеку понять, что на самом деле происходит,… встречаешься со всем этим, со всем этим полем, должно пройти какое-то время и реально что-то внутри расслабиться. Ну приходит человек. Кто-то совсем легко, как на лыжах въезжает в это пространство. На самом деле, не так много людей, которые просто в него проваливаются, это что-то внутри открыто. И то никогда не знаешь, чем это обернётся. С одной стороны ты провалился, только ты начинаешь жить внутри этого всего, бессознательное начинает сопротивляться. И в какой момент это проснётся, ты тоже никогда не знаешь. И раньше бы на баррикады лезла: он прав, он не прав, да как он мог! И когда ты это всё на себе испытал, ты понимаешь, как не просто всё это даётся тебе и насколько что-то внутри должно вырасти или наоборот, расслабиться, чтобы начать принимать. И люди приходят, и внутри как-то совершенно ровно: ну пришёл, ну сегодня побыл, ну сегодня столько для него нормально. Ушёл, но через какое-то время опять вернётся. Т.е. людям нужно время, чтобы как-то во всё это встроиться, чтобы начать чувствовать, чтобы начать понимать, как это всё работает, как это всё происходит. И это пространство коммуны… каждый человек какие-то свои кирпичики вкладывает, но встречаясь с этим общим большим пространством,… раньше у меня не было такого ощущения, а сейчас ты понимаешь: если ты не с этим, то ты вывалился. Настолько все вместе, настолько все вместе переплелись, что это очень видно. Начинаешь страдать и понимаешь, что ты в это пространство уже не вписываешься. И ты выбираешь, что тебе ближе. Либо ты выбираешь своё: буду сидеть, страдать, отстаивать, что тебе важнее, либо ты течёшь вместе с этим, и тебя это кормит, тебя это поддерживает. И это настолько больше, чем ты, что ты каждый раз выбираешь вот это. И вот это становится всё больше и больше, оно становится всё сильнее что ли. Т.е. если раньше ты видел, что все члены коммуны пытаются отстаивать своё, это было нормально, сейчас ты понимаешь, что ты начинаешь отстаивать своё, но всё проходит мимо тебя. И ты это бросаешь просто сломя голову. Помню: тебе кажется, что ты прав, ты обиделся, все вокруг идиоты, а ты один Д`Артаньян и сидишь один в комнате за компьютером [Frown] и дуешься сутки, двое, и для тебя это нормально. Сейчас ты понимаешь, что на 10 минут ты всё своё дерьмо слил, а потом начинаешь искать способы, чтобы как-то это загладить. Любое твоё бессознательное, и ты сразу понимаешь, что ты нагадил в это пространство. Сразу хочется как-то это расслабить, загладить. И настолько хочется быть рядом со всеми а не там вот в своём, то своё уже настолько известное, и что за него держаться собственно? Оно, конечно, держит, но вот это общее пространство Ошо-центра, оно стало намного сильнее, с другой стороны, оно стало намного мягче, намного более принимающим. Я не знаю, что ещё может реально двигать. Это не какие-то специальные вещи, не какие-то нравоучения, это просто реальный опыт: тебя просто кидают в жизнь.
